Главный эксперт Департамента корпоративного управления ПАО «ФСК ЕЭС» и член экспертного совета Corpshark.ru Астхик Башинджагян рассказывает о спорных вопросах практического применения дорожной карты по совершенствованию корпоративного управления.
В течение последних двух лет с момента принятия национального Кодекса корпоративного управления крупнейшие российские компании, регуляторы, а также профессиональное сообщество ведут активные дискуссии на фоне постоянно меняющихся «правил игры».
Можно совершенно по-разному относиться к тем или иным нововведениям, однако очевидным остается то, что правовой контур корпоративного управления в России меняется. Наряду с открывающимися перспективами и возможностями возникают споры на базе новых правовых коллизий и пробелов законодательства.
Наиболее острые дискуссии разворачиваются в тех плоскостях, которые затрагивают вопросы, являющиеся спорными для профессионального сообщества уже не первый год и пробуксовывающие по качеству своих решений по отношению к мировой практике корпоративного управления.
Проблемные вопросы тактического характера, в отношении которых планировались отдельные законодательные инициативы, были изложены Центральным банком Российской Федерации в докладе для общественных консультаций «О совершенствовании корпоративного управления в публичных акционерных обществах», опубликованном в декабре 2015 года (далее — доклад Банка России).
По итогам проведенного анализа опубликован отчет, аккумулирующий мнения 17 участников по заданным темам и вопросам.
С целью развития общего вектора Правительством Российской Федерации был утвержден план мероприятий («дорожная карта») «Совершенствование корпоративного управления» (распоряжение от 25.06.2016 № 1315-р). Однако, при всей ясности «заданного курса» возникают вопросы, связанные с прикладным применением отдельных положений и рисками от реализации некоторых инициатив.
Дорожная карта по совершенствованию корпоративного управления предусматривает 18 пунктов, из которых 17 предполагают издание нормативных актов Российской Федерации или Банка России. Следует отметить, что дорожная карта не охватывает в полной мере затронутых в докладе Банка России вопросов, однако в целом задает общий вектор дальнейшего развития корпоративного управления на 2016-2018 годы.
Мероприятия, предусмотренные дорожной картой направлены на «защиту миноритарных инвесторов» и в свете проведенного Банком России анализа, а также двух этапов годовых кампаний по итогам старта внедрения рекомендаций Кодекса корпоративного управления в практику российских компаний, в отдельной своей части вызывают особенный интерес.
«Квазиказначейские акции»
Дорожная карта (пункт 3) предусматривает закрепление на законодательном уровне запрета (вступающего в силу после переходного периода) подконтрольным акционерному обществу организациям голосовать акциями такого акционерного общества.
Согласно докладу Банка России обозначены следующие основные аспекты, принимаемые во внимание при планируемых правовых инициативах, в частности:
- значительный отлагательный срок вступления в силу запрета голосования квазиказначейскими акциями;
- фиксация размера пакета квазиказначейских акций на дату начала указанного отлагательного срока;
- мораторий на увеличение пакета квазиказначейских акций в переходном периоде.
По результатам общественных обсуждений поддержаны все три критерия, при этом в качестве переходного периода респондентами выбран 1 год.
Предлагаемые изменения направлены на улучшение инвестиционного климата Российской Федерации и представляют собой реализацию одного из основных базовых Принципов корпоративного управления ОЭСР о равном отношении ко всем акционерам (по данным доклада Банка России).
Однако, подобные изменения не могут не вызвать массу вопросов. Один из которых связан с возможными экономическими последствиями от продажи пакетов акций по неблагоприятной рыночной цене с возможной упущенной выгодой или прямыми убытками.
Череда приватизационных волн сформировала в корпоративной действительности в России модель, которой присуща крайне высокая степень концентрации собственности и сильное внутригрупповое перекрестное владение в структуре крупнейших холдингов.
В дорожной карте не получили отражение мероприятий Банка России, направленные на правовое закрепление требования по страхованию профессиональной ответственности исполнительных органов, членов совета директоров (наблюдательного совета) общества. Однако, принимая во внимание поддержку указанной инициативы в рамках общественного обсуждения, целесообразно рассмотреть запрет голосования квазиказначейскими акциями и нормативное требование по страхованию в совокупности.
Пример. Структура акционерного капитала большинства приватизированных компаний характеризуется высокой концентрацией собственности (в электроэнергетике в среднем 70-80 % принадлежит одному акционеру или группе акционеров фактически связанных между собой). Приватизированные публичные компании, допущенные на биржу, имеют в свободном обращении небольшой пакет акций, распыленный среди значительного числа акционеров. В отдельных отраслях экономики структура акционерного капитала компаний участием с государства в силу исторических особенностей формирования структуры капитала характеризуется крайне высоким участием физических лиц в структуре капитала (к примеру в энергетической отрасли более 300 — 400 тыс. человек, а в телекоммуникациях — более 150 тыс. человек и т.д.). Небольшой free-float при его сильной распыленности создает условия для спекуляции миноритарными акционерами при принятии общим собранием акционеров сделок, в совершении которых имеется заинтересованность мажоритарного акционера. Особое внимание в данном аспекте заслуживает одобрение сделки по страхованию ответственности членов Совета директоров и исполнительных органов, признаваемой сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность страхуемых лиц, следовательно, подлежит одобрению общим собранием акционеров. При этом не голосуют акционеры, чьи представители избраны в состав Совета директоров (гарантировано мажоритарный акционер).
Таким образом, правовое закрепление обязательства по страхованию ответственности исполнительных органов и членов совета директоров общества по определению формирует условия для возникновения риска неисполнения норм законодательства в случае спекулятивных действий со стороны миноритарных акционеров.
При этом неопределенным остается факт возможности отнесения данной сделки к категории тех, в отношении которых федеральным законом «Об акционерных обществах» предусмотрены изъятия из общего порядка.
Следует отметить, что изменения в статью 83 Федерального закона «Об акционерных обществах» в части изменения порядка принятия общим собранием акционеров решения по вопросу одобрения сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, обозначенные риски в некоторой степени нивелируют, однако в полной мере не исключат спекулятивного влияния групп миноритариев.
«Раскрытие акционерным обществом информации о сделках организаций, входящих в группу акционерного общества»
Согласно дорожной карте предполагается определить нормативное обязательство по раскрытию информации о существенных для группы сделках, в том числе взаимосвязанных сделках нескольких организаций, а также о существенных для группы сделках, в том числе взаимосвязанных сделках нескольких организаций, в совершении которых имеется заинтересованность контролирующего акционера или членов органов управления акционерного общества.
Особый интерес в рамках данной инициативы вызывает применение термина «существенность» в контексте классификации сделок, подлежащих раскрытию контролирующим лицом.
Данный термин широко употребляется в рамках Кодекса корпоративного управления как в контексте сделок, одобрение которых необходимо отнести к компетенции совета директоров, так и в отношении различной категории информации, подлежащей раскрытию или представлению членам Совета директоров/акционерам.
В данном направлении многие компании столкнулись примерно с одним и тем же набором проблем, при котором регуляторы фактически определяют некий объем требований, оставляя пространство для единоличного решения компанией в отношении объема иной информации, относящейся к существенной.
Следует отметить, что инвестиционные проекты крупнейших компаний по ключевым отраслям экономики имеют особую стратегическую значимость (Газпром, Роснефть, РусГидро, Россети, ФСК ЕЭС и др.). Особо дискуссионным в контексте отдельных отраслей экономики является содержание сделок, которые целесообразно признавать «существенными». В частности, являются ли заключаемые подконтрольной компанией в рамках стратегического инвестиционного проекта сделки по определению существенными в силу характера работ, но не по экономическому критерию? Если да, то объем раскрываемой информации отдельных публичных обществ окажется несоразмерно высоким и не позволит отфильтровать действительно имеющую значение для инвесторов информацию. Или же критерием существенности будет служить размер сделки (финансово-экономический показатель) и наличие в ней заинтересованности?
Вопрос остается дискуссионным и напрямую зависит от редакции пула законопроектов разработанных и разрабатываемых в настоящее время с участием профессионального сообщества.
«Комитет по аудиту, внутренний контроль, управление рисками, внутренний аудит и ревизионная комиссия»
Наиболее продолжительный по срокам дискуссий и планам по законодательным инициативам вопрос связан с целесообразностью упразднения такого инструмента контроля как ревизионная комиссия. Кодекс корпоративного управления в своей структуре вообще не предусматривает вопросов, касающихся данного органа контроля, что по своему существу уже стало посылом к дальнейшим реформам.
В качестве альтернативы дорожная карта предполагает нормативное закрепление положения о необходимости создания в обществе комитета совета директоров (наблюдательного совета) по аудиту, закрепление положений по организации внутреннего аудита, внутреннего контроля и управления рисками в публичных обществах.
При этом ревизионные комиссии как орган контроля полностью исключать не предполагается. Планируется определение права на закрепление соответствующей нормы в уставе общества, таким образом оставив вопрос упразднения/сохранения ревизионных комиссий на откуп самим акционерам.
Сама по себе концепция в целом вписывается в уже существующие «правила игры» для компаний, чьи акции включены в биржевые котировальные списки и лишь корректирует общий контур.
Однако, особого внимания заслуживает пул компаний с участием государства, относимых лишь в силу наличия соответствующих указаний в Уставе к публичным акционерным обществам. Зачастую именно в таких компаниях на стыке фактически четырех компетенций (внешний аудитор, комитет по аудиту, внутренний аудит, ревизионная комиссия) возникает зона дублирования действий и безответственности аудитора/ревизора.
Пример. Существуют ситуации, в которых позиция в отношении одного и того же документа у ревизионной комиссии, внутреннего аудитора, внешнего аудитора отличается (подтвердил, не подтвердил или не смог выразить мнение о достоверности данных, содержащихся в отчетности).
С упразднением обязательства по созданию ревизионной комиссии акционеры компании (за исключением тех, которые имеют представителей в совете директоров) теряют механизм подтверждения достоверности данных представляемой ежегодно отчетности (годовой отчет и годовая бухгалтерская отчетность). Фактически механизм контроля зацикливается на уровне Совета директоров (комитет, подчиненный ему внутренний аудитор).
И тут возникает другой вопрос, затронутый в рамках доклада Банка России, а именно, касающийся отнесения вопроса об утверждении годового отчета и годовой бухгалтерской (финансовой) отчетности публичного общества к компетенции его совета директоров.
Пример. Составы совета директоров крупнейших компаний по стратегическим отраслям экономики преимущественно состоят из представителей одной дружественной друг другу группы акционеров, без представления в составе органа управления реальных миноритариев. Изъятие из закона обязательства по формированию ревизионной комиссии спускает контрольную функцию с уровня органа управления, подотчетного акционеру, на уровень контроля советом директоров. Утверждение годовой отчетности Общества, содержащей результаты деятельности, в том числе совета директоров фактически делегируется самому совету. При этом утверждающий отчетность совет директоров формируется из числа представителей одной группы акционеров, тем самым сводя весь возможный доступ миноританого акционера к компании раскрываемой самим обществом информацией.
Было бы ошибочным заведомо однозначно констатировать отрицательный эффект от тех или иных правовых реформ не рассматривая их в комплексе. Более того, узкие места в применении отдельных механизмов проявят себя лишь по итогам одного или нескольких циклов апробации новой системы, но не ранее завершения мероприятий по внедрению пула изменений по полноценному реформированию. Безусловным остается лишь тот факт, что в России давно назрела необходимость развития корпоративного управления и улучшения инвестиционного климата, а наличие деятельности в данном направлении в целом можно расценивать как положительный тренд.
